ВЕДА И ВЕДЫ

Введение

Веда — вечное око предков, богов и людей; предписание Веды непостижимо и неизмеримо: таково положение.

Законы Ману, . 12, 94

Йога опирается не только на свои «профессиональные» писания, но и на общеиндийские священные. И чаще свои, даже сравнительно недавно созданные тексты, большинство йоговских  направлений относят к ведийскому преемству.

Веда (родственно рус. Веданье, Веденье) — древнейшие и самые большие по объёму из сохранившихся ныне священных Писаний в мире.

Но применение слова “Писания” по отношению к Ведам слишком узко. С высшей точки зрения Веды много больше, чем собрание текстов, которые ныне так называют. Ведь и само наследие утверждает, что нынешние писания Вед – всего лишь сохранившаяся от древности часть их, а из 1180 ведийских школ śakhā, букв. ветвь) большинство утрачено, и сохранилось лишь несколько.

В ведийском преемственном представлении Веда – вечное, всё содержащее, священное Знание, “дыхание Брахмана”, «дыхание Блага», порождающее и упорядочивающее мир. Это Веденье в противоположность неведению. Она безначальна, вечна и не сотворена каким-либо, даже самым всемогущим, существом, будь это Бог или человек. Более того, приверженцы мимансы, одного из признанных индуизмом мировоззрений (даршана), утверждавшие что каждое слово вед – истинно, последовательно выступали против идеи Бога-Творца. Одним из оснований их атеизма было, что творение подразумевает какую-то нужду творящего и в конце концов всё сотворённое разрушается. Поэтому такое творение, преходящее, да ещё полное страданий и несправедливости, свидетельствует о несовершенстве творца. Веда же совершенна и вечна именно потому, что несотворена. Это как бы матрица, по которой мир создаётся и вновь воссоздаётся после растворения мира.

Веда — не столько писание, сколько постоянно воспроизводимое наитье. Это откровение, что порождает высшее вдохновение. Риши, провидцы и мудрецы древности являются не сколько создателями гимнов и наставлений, сколько передатчиками священного знания.

Веды относятся к шрути («услышанному») по двум основаниям. Они были услышанной мудрецами “внутренним слухом” речью Истины, Бога. Но, становясь частью сознания, они также становились «внутренним голосом», слушая который человек получал ответы на самые главные вопросы бытия. Шрути не рассказывают о знании, и не только показывают средства для его достижения, но сами является осуществлением этого знания: их произнесение, обдумывание и включение его в сознание человека и есть само Знание.

Приложение к Ведам названия шрути, “услышанное” имеет ещё один смысл: услышанное из уст учителя, что затем заучивалось «с голоса» его и который также растолковывал их смысл.

Веда преобразовывалась в Веды, собрание гимнов, стихов, мелодий, разъяснений…

Вся древняя индийская культура — это культура устной передачи знаний, и тексты записывались иногда спустя много столетий и даже тысячелетий после того, как родилось и существовало религия или учение. Поэтому дошедшие до нас части Вед были сохранены с поражающей точностью, благодаря непрерывающейся передаче от учителя ученику, заучивавшего их наизусть посредством изощрённой мнемотехнической техники[1].

Состав Вед

Самхиты

Как Писание, Веды представляют собой огромное собрание разнородных текстов, подразделяющихся на четыре основных части, которые, большей частью, и по времени следуют друг за другом:

самхиты, сборники священных гимнов  и возглашений, куда включаются Ригведа, веда гимнов, Самаведа, веда напевов, Яджурведа, веда обрядовых изречений и Атхарваведа, веда Атхарвана, легендарного мудреца, большую часть которой составляют заговоры и заклинания. Именно к этим четырём чаще всего прилагается название собственно Веды.

брáхманы — описания мельчайших деталей жертвенных обрядов и истолкования текстов самхит;

араньяки, тексты, содержащие правила жертвоприношений и поведения удалившихся в лес аранья[2] отшельников;

упанишады, наиболее отвлечённые от обрядов рассуждения о познании и достижении Истины.

Состав ведийской литературы представляет этапы развития (или скорее, излучения и нисхождения) священного знания, соотносимые с определёнными сословиями и стадиями жизни человека в арийском обществе.

Наиболее древняя и важная часть Вед — это Ригведа, состоящая из 1028 гимнов, многие из стихов которых повторяются в других самхитах.

Гимны разделены на 10 мандал (букв. кругов), которые исследователи считают позднейшим редакторским разделением. Среди них мандалы 2-7, которые принято называть “фамильными”, целиком принадлежат тому или иному роду риши. Мандала 1 и 8 носят смешанный характер, 9-я посвящена одному божеству — Соме, а 10-я, отличающаяся обилием космогонических гимнов, гимнов-загадок и менее архаичным языком учёные считают более поздним добавлением к предыдущим.

Самаведа – веда напевов во многом повторяет Ригведу, но организована она иначе.

Яджурведа представляет собой, главным образом, изречения (яджусы), используемые при жертвенных обрядах.

Атхарваведа из 730 гимнов, пятая часть стихов которой — повтор стихов Ригведы, имеет и важные отличия от других. Шестая из 20 ее частей составлена в прозе. Хотя большая часть Атхарваведы не менее древняя, чем другие самхиты, признана и присоединена она была к трём Ведам позднее из-за её народно-магического характера. В этом собрании огромное место занимают заговоры — на благополучие, против врагов, против болезней, привораживающих и т.п.

Относительно датировки Вед существуют большие расхождения: как правило, индийские учёные предлагают более древние даты, чем европейские. Индийцы настаивают на сложении их аж 7 тыс. лет назад. Европейские учёные в XIX в. начинали с датировки их примерно 5 веком до н. э., а по современным представлениям Ригведа полностью сложилась около XV в. до н. э., а её древнейшие части могли быть созданы ещё на арийской прародине.

Есть мнение, что самые древние части Вед, отражающие мировоззрение и религию древних ариев, были созданы ещё на арийской прародине, и только в Индии сложились в законченный комплекс. Трудно совсем уж отвергать доводы в пользу прихода ариев в Индию. Это, в частности, упоминания в Ведах и Авесте животных и растений, присущих умеренным широтам, географические и астрономические данные[3], причём по сравнению с Ригведой в более поздней Атхарваведе эти данные относятся к более восточным частям Индии. И то, что язык наиболее древних её частей ближе даже к Авесте, священному Откровению иранцев, чем к позднейшему эпическому санскриту, также, вроде, говорит о движении ариев с Запада. Древность Вед подтверждается тем, что “некоторые метрические  типы ведийской поэзии (в частности размер джагати, которым написана пятая часть всей Ригведы, и обычный для многих её гимнов метр триштубх) восходят к общеиндоевропейскому. Это доказывается сравнением древнеиндийской и древнеарийской — авестийской) метрики с древнегреческой, славянской (сербо-хорватской и русской народной), кельтской (древнеирландской), латинской, хеттской и лидийской метрикой, на основании чего устанавливается общий индоевропейский источник для всех этих метрических традиций”[4]

Так что, учитывая устойчивую научную тенденцию, за столетие с начала изучения Вед “отодвинувшую” время их сложения вглубь веков на тысячелетие, не исключены ещё более ранние даты сложения Вед.

Что же главное в Ведах?

Веды, если не почва, то основание или некий скрепляющий  раствор, которым   проникнуто и держится всё  древнее величественное здание индийского мировоззрения и мироустройства. Исключительное явление непрерывной преемственности и устойчивости индийской культуры во многом объясняется тем, что она представляет лучшим не  новое, а древнее, понимая его как источник, ещё не искажённый образец. А древние Веды и признаются таким источником и образцом.

Большинство индийских вероучений признаёт Веды истинным или «идеальным» знанием. Само это признание является для индуизма одним из важнейших признаков принадлежности того или иного мировоззрения к истинным (астика). Любое такое вероисповедание или учение стремились обосновать свои корни и существование ссылкой на Веды.

Невозможно верно понять свое- и многообразие индийского наследия, не принимая  во внимание основополагающей роли Вед как единого источника многих течений, даже потекших в сторону от общего направления. Даже в противостоящих ортодоксии религиях (буддизм, джайнизм) усматривается невольное использование языка, поэтического стиля и формы изложения теоретических и практических вопросов, заданных Ведами.

Объединяющая роль Вед, а также Бхагавадгиты, «нового завета» индуизма, – в сохранении ими общих идей, образности, музыкально-поэтических форм и общего уважения к древности и людям, которые ее заучивали и передавали. Важным объединяющим и связующим делом Вед было сохранение общего священного языка, одна из обработанных форм которого — санскрит — и ныне используется  как язык религии и философии.

Многообразие Вед почти невозможно представить в виде одного непротиворечивого учения, не обкорнав его. В них находим обожествление природы, пантеистические, монистические, гедонистские  и чуть ли не атеистические представления. Боги Ригведы являются очеловеченными природными силами, стихиями, чувствами или скрытыми их причинами, а в поздних частях Ригведы появляется представление о первопричине, которой даже боги не знают.

Важной особенностью Вед является многослойность их представлений, «матрёшечность» смыслов и многозначность слов и даже «зашифрованность», в частности, проявляемая символическими синонимами, словами-омонимами, игрой корневыми значениями слов[5]. В том, что “Индия — страна стиха, ибо почти все может здесь излагаться стихами, даже медицинские трактаты”[6] Веды являются, пожалуй главной причиной. Поэтому перевести Веды на какой-то современный язык крайне трудно.[7] Сама суть самхит теряется, когда её пытаются передать однозначной и логически-непротиворечивой прозой.

Встречается некое пренебрежительное отношение к ведийскому мироустройству, как к религии примитивной, «грубой и материалистичной"[8]. Веды пронизывает стремление увидеть Истинное за очевидным и преклонение перед знанием. Кто куском дерева (жертву приносит), кто возлиянием, кто знанием Веды”. ”Кто поклонением, кто знанием (приносит жертву), только знание приносит удовлетворение"[9]. Провидцы и поэты (риши) были носителями запредельной мудрости, открывавшейся им в состоянии озарения, и их провидческий опыт показывал путь другим.

Веды пронизывает стремление увидеть Истинное за очевидным и преклонение перед знанием. Они отражают многообразие знаний человека того времени о себе и окружающем мире. Это первоисточник тех тенденций, которые позже нашли свое выражение в различных и даже противостоящих религиозных, философских и научных учениях Индии. В них уже находим зачатки исследовательского и критического подхода, диалектики,  некоторые важнейшие идеи и понятия, истолкованные и подробно разработанные впоследствии мыслителями Индии. Тщательно разработанное индийское языкознание берет начало от толкований, которые имели целью безошибочное произнесение Вед, источник математики и геометрии — расчёты, применяемые при построении алтаря, астрономии — астрологические вычисления благоприятного времени для жертвоприношения и т.п.

Веды — это и опора для опыта, и неиссякаемый источник обоснований тех или иных нововведений – во многом позволили сохранить непрерывность и преемственную передачу важнейших черт индийского наследия.

Согласно принятым в Индии древним толкованиям содержание Вед рассматривается как состоящее из:

предписаний (виддхи),

запретов (пратишедха),

молитв (мантра),

имён или наименований (нама),

разъяснений (артхавада).

Причём, первенство того или иного слоя Вед меняется в зависимости от условий, времени и учения, с точки зрения которого Веды рассматривались. Для времён Ригведы — мантра, для брахман и мимансы — предписания, для адвайты веданты — разьяснения с их вершиной великими изречениями (махавакья) tat tvam asi, ayam ātma brahma, ahaṁ brahmāsmi, prajñānam brahma.

По Шанкаре, они ничего не предписывают, не запрещают, не разъясняют и т.д., они лишь помогают направить зрение с приятных — земных и  небесных — объектов внутрь — к  единому Самому Главному, в котором  нет различия между субъектом и объектом.

Это-то и есть главное в Ведах, а не обращения к Богам, не сопровождение мантрами обряда и даже не те филологические и исторические знания, которые извлекаются оттуда исследователями.