О себе, невеликом и личном

 

 

Писать автобиографию? Составлять что-то вроде анкеты? Факты, даты, названия? Слишком уж казённо. Не для учреждений же.Описывать жизнь? Не мемуары же. Наиболее значимы не факты биографии, а обретение знаний, ступени становления, знаками коих являются внешние события.

Русский. Москвич. Жизненные условия в детстве и юности не очень-то благоприятствовали духовности. Приходилось развиваться и обретать знания вопреки им. Но самоуглублению  способствовали…

Воин Истины

 

Некоторые проблески сознания проявились очень рано: ярко помню образы и ощущения (не очень-то приятные), когда меня крестили (четыре месяца), в раннем детсадовском возрасте радость от пребывания на природе или наводнение на Неглинке, первые прочитанные  слова (на календаре, 4 с чем-то года)… Читал в юности жадно — даже за едой и иногда ночами с фонариком под одеялом. (Благо, телевизор появился в нашей семье достаточно поздно). Умел (и покуда ещё сохранил) вживаться и сопереживать: например, плакать над трогательными эпизодами классической книги или хорошего фильма.

Ростом меньше сверстников, всё же хиляком не был: в дворовых играх вроде футбола, хоккея, и проказахх вроде прыгания с крыш в сугробы, лазанья через заборы на стройки или фабрички, по подвалам, чердакам риска не боялся. Не любил это дело, но мог и подраться. Наряду с прозвищами "профессор" и даже "академик", или непрязненных вроде мартышка, звался и Бобом Мартином (был такой знаменитый канадский вратарь), чаще занимал место в воротах. Чем забивать голы, ощущал более важным спасать команду на последнем рубеже. Ещё до недавнего времени стремление спасать — человека!народ!!человечество!!! — волновало.

Во времена озорства и позёрства

 

Учился — и в школе и в институте не натужно. Ещё в школе посетила муза поэзии. Стихи писал не с тщеславной целью, а из ощущения чуда слова, потребности понять себя и уловить за сочетанием слов нечто невыразимое. В Историки не пошёл: хотя научился работать с источниками, отвращало понимание корпоративности и услужливости исторической науки идеологиям и властям.

К благополучию в виде денег, карьеры и стажа никогда не стремился.

Зато в студенческие времена приобщилсяк горным походам. Позже появилась потребность, смелость и сила бродить по горам в одиночку. Тянь-Шань, Памир, Саяны, Алтай (но не Гималаи).

 

Кстати, о йоге. Впервые на публикации по йоге в научно-популярном журнале натолкнулся ещё в школе. Что-то задело. Даже что-то делал. Но такая упрощённая до чудесного здоровья хатха йога надолго не вдохновила. Видимо, тогда не созрел.

 

 

Полёт (без сиддх)

 

После всяких метаний – пьяных глупостей, политизированного фрондёрства и т.п. — второе явление йоги состоялось в 1981 г. Вот тогда — будто обрёл всё! Комнатёнка в коммуналке на Неглинке стала и отшельнической пещерой и огромным миром Истины. Были времена, когда упражнялся в асанах, пранайаме, созерцании с утра до ночи и даже ночами.

 

Переписывал в Публичке (Ленинке) труднодоступные тогда книги, чтобы вернее понимать источники, самостоятельно изучал санскрит… Теперь этот труд видится не только тратой сил и времени из-за книжного дефицита и идиотических идеологических препонов тех времён, но и необходимой подготовительной и просветительской стадией самообучения (свадхьяя), и даже «жертвой знанием», а с точки зрения бхакти йоги  – почитанием Божественного.

Упражнялся в йоге – иногда днями и ночами. Уединялся в горах месяцами. Тянь-Шань, Памир, Алтай, Саяны… В экзотичные Гималаи как-то не стремился не только потому, что не пускали, но потому что хотелось вглубь. Были трудности и опасности, но спустился.

Впрочем, из иных жизненных опасностей выбирался и вверх.

 

"Странник"

 

Были проявления некоторых необычных способностей, но на экстрасенсорности не застрял. Казалось, был близок к Освобождению, но, видимо, оказался не готов или струсил. А, может, для того, чтобы набранные знания кому-то отдать? Удобное оправдание!

 

В образе рекламного йога

 

В 1989 г. вместе с Константином Данильченко, Романом Амелиным и Виктором Бойко создали центр классической йоги — первый официальный в разваливающемся Союзе. Поменяли два местопребывания: женская больница №9 (бывший роддом) и Институт физкультуры. Воспринимал как знак: в этом роддоме я родился, и вот – как второе рождение! Но так как больница в то время, подозреваю, была уже в большей мере почти частным абортарием, хорошо, что наша деятельность там заглохла. Да и в Институте физкультуры среди вороватых чиновников от спорта мы недолго ужились: мы желали давать знания, а от нас жаждали получать деньги. Кстати, тоже знаково: йога не физкультура.

Вопреки всему, что-то мы успели – в разных городах страны проводили семинары, которые до сих пор вспоминаются многими как выдающиеся явления в йоговском движении, что-то переводили, публиковали, усилиями Р. Амелина (пусть его новое рождение будет благоприятным!) приглашали настоящих представителей индийского наследия.

Два года подряд по нашему приглашению Москву освятила своим посещением Мата Амританандамайа Ма, настоящая индийская святая, представительница бхакти. Общение с ней, мне, человеку не очень-то религиозно-восторженному, позволило воспринять (не понять)  силу священной любви. Увы, второй её приезд совпал с суетой алчных на деньги устроителей (не нами!) и так называемым путчем 1991 г., танками на улицах, что отбило охоту у окружения Матери возить её в эту страшную страну.

 

 

"Мата Амританандамайи Ма

 

Также посетил Москву и суфий Пир Вилаят Хан, оказавший огромное влияние на К. Данильченко. До сих пор работает в Москве Свами Джйотирупананда, монах миссии Рамакришны, которую временами посещаю.

Но собравшиеся в Центре люди были слишком разными, по-разному понимали йогу и свою, так сказать, дхармуи в конце концов разошлись своими путями.

 

С тех пор занимаюсь минимально необходимой внешней деятельностью: проводя некоторые занятия и семинары с очень ограниченным кругом знакомых, главным образом, занимаюсь переводом и приживлением – и текстов, и мировоззрения йоги на нашей почве.

 

(Некоторые из изданных статей и книг по теме йоги и аюрведы см. в разделе "КНИЖНАЯ ПОЛКА".)

 

Но делиться знанием посредством книгоиздания – дело посредственное: слишком уж зависит от посредников: издателей, печатников, книгопродавцев. К тому же уже изданное живёт самостоятельно: её не поправишь, не изменишь… Площадка же в Сети более доступна изменениям.

 

Во многих англоязычных книгах есть такой хороший раздельчик – выражение благодарностей. И нам есть кого поблагодарить.

Благодарен всем слагающим своей жизни, как хорошим, благоприятным, так и плохим без чего мне было бы спокойнее. Но именно такое сочетание светлого и тёмного со многими оттенками и цветами подвигло меня к совершенствованию и йоге.

Благодарен встреченным людям и книгам, которые вдохновляли на это. Благодарен даже тем её упростителям и извратителям, показывавшим, какой йога быть не должна.

И конечно, посетителям этой среды, кто пожертвовал своим временем и может, нужными делами или более забавными развлечениями и деньгами. Могу понять, какие трудности, смущение и проходящие тенью мысли им пришлось преодолеть, чтобы решить, нужно ли занимать ум размещёнными здесь материалами.

Но есть надежда, что высказываемое здесь кому-то понадобится.