САМОСВЕТ

К восприятию и пониманию Бхагавадгиты

 

Место Бхагавадгиты в индийском и мировом духовном наследии

Ныне вряд ли можно быть образованным человеком, незнакомым с вершинами индийской мысли: ведийскими упанишадами, Бхагавадгитой.

Каждый желающий лучше узнать какую-то областью древней индийской цивилизации, — будь то её религии, философии (именно так – во мн. числе), искусство,политика или предмет наших интересов — йога, рано или поздно почувствует, что не может в совершенстве понять их без знания Бхагавадгиты, ибо ею, как неким скрепляющим  раствором проникнуто и держится всё древнее колоссальное здание индийской культуры.

Бхагавадгита — одно из важнейших Писаний индийского мироустройства. Пожалуй, нет в Индии памятника, столь часто читаемого, слушаемого, цитируемого, толкуемого, издаваемого, столь высоко почитаемого, авторитетного, священного и одновременно так по-домашнему любимого. Индийцы называют её Гита-Мата, Мать-Гита, выражая этим  именем не только свою личную любовь, но и идею о Бхагавадгите-родительнице, вскормившей и воспитавшей особое индийское мышление и самобытность.

Её роль и значение сравнимы с Евангелием в европейской цивилизации. Поэтому какой-то западный индолог в своё время назвал Бхагавадгиту «новым заветом» индуизма.

Но тут надо иметь виду важные отличия. Бхагавадгита много древнее Нового Завета. Если Евангелия произведения — авторские: Матфея, Луки, Марка, Иоанна, записанные позже жизни Христа и несколько отличающиеся друг от друга по содержанию, то создание Бхагавадгиты индийское наследие приписывает Кришне, который произнёс его Арджуне перед битвой на Курукшетре. Вьяса,буквально «Составитель», слагатель Махабхараты, является лишь передатчиком этой когда-то провозглашённой Истины. В индийском многоверии освящение Бхагавадгиты и установление «каноничности» текста происходило не постановлениями каких-то соборов, не объявлением её единственно верным и обязательным для вероисповедания и богослужения, а устной передачей от ученика к учителю. Разночтений в Бхагавадгите нет, хотя, вроде бы следы какой-то её другой редакции учёные усматривали. Но найти полный список другой редакции так и не смогли. Во временных масштабах индийской преественности , можно сказать, что сложилась она чуть ли не единовременно.

Бхагавадгита — "Божественная Песнь" — небольшая часть из 700 стихов (по  сравнению с более чем 100 тыс. стихов величайшего индийского эпоса) в VI книге Махабхараты — Бхишма парван ("Книга о Бхишме"). Хотя Махабхарата (Великое сказание о роде Бхаратов) не относится к шрути, т.е. "услышанным" свыше Ведам, а только к смрити, "запомненному" преданию или, что несколько уже, Писанию, куда входят эпос, пураны (былины) и дхармашастры (сборники установлений), Бхагавадгита приобрела в Индии значение ведийского текста.

Составление самой Махабхараты предание приписывает святому мудрецу Вьясе (его имя и значит «Составитель» или «Распределитель», ибо он распределил изначальные Веды на четыре части). Бхагавадгита выделяется из неё как своей древностью, так и использованием её как самостоятельного Писания, особым почитаниеми и даже почётным названием упанишада, указывающим на её происхождение от Вед. В послесловии каждой главы Бхагавадгита напоминает о свой принадлежности к ведийскому преемству:"такова в достославных упанишадах святой Бхагавадгиты". А уже с раннего средневековья она приобрела в Индии большее распространение и чуть ли большее значение и почитание, чем Веды.

В отличие от Вед, которые по древнему обычаю можно было изучать только представителям высших варн индийского общества, Бхагавадгита открыта человеку любого состояния и достояния, не ограничена кастовыми или религиозными запретами или каким-то образовательным цензом. В Бхагавадгите, как и в Ведах, своё обоснование находят три из шести ортодоксальных систем индийской философии – санкхья, веданта и йога. В веданте она стала, наряду с упанишадами и Брахма сутрой, одной из трёх основ (прастхана трайа) верного знания.

По научным же представлениям сложилась Бхагавадгита примерно в одно время со средними упанишадами Вед, то есть раньше, чем большая часть Махабхараты. Среди учёных преобладает мнение о создании Бхагавадгиты примерно в 4 в. до н.э. Самая ранняя (VIII в. до н.э) и самая поздняя (II в. н.э) датировки подразумевают одна — начало появления некой краткой версии Бхагавадгиты, а другая — уже полностью сложившийся памятник. Окончательно установлен в его нынешнем виде, точнее, подтверждён, текст был после того как в VIII в. Шанкарачарья составил на него свой комментарий "Гита бхашья".

Живая и ныне преемственность утверждает, что чтение, изучение и повторение Бхагавадгиты является одним из самых важных, самых нужных религиозных деяний человека, стремящегося к совершенству. Во многих индийских обителях слушание и заучивание Бхагавадгиты наизусть является непременной садханой для послушников-брахмачаринов.

Свами Шивананда утверждал её "универсальным  Писанием всех народов и всех времён" Гита авторитетна и для вишнуитов, и для шиваитов, для тантристов и множества неортодоксальных сект и учений. Перед ней, как источником  мудрости, преклонялись и бескомпромисный адвайтист Шанкара, и более мягкий в объяснении "единства многоразличного" (вишишта адвайта) Рамануджа, непримиримый Тилак, мечтавший освободить Индию от английского господства насилием и "апостол ненасилия" Ганди, приведший индийский народ к независимости ненасилием, теософка А. Безант и атеист Д. Неру... Даже новообразовавшийся на Западе кришнаизм, следуя своему основателю Свами Прабхупаде, сделал её главным текстом своей назойливой пропаганды.

Но до сих пор, несмотря на декларируемую мультикультурность и огромную популярность восточных учений среди западной интеллигенции, библио- и европоцентризм, рудимент колониального мышления, относят Бхагавадгиту к каким-то "второсортным", памятникам, представляющим интерес лишь для узких историков и филологов, по сравнению с Писаниями «авраамовых» религий Ближнего Востока. Библию издают миллиардными тиражами, раздают даже бесплатно, распространяют среди «первобытных» племён или «язычников». Хотя все три ближневосточных религии находятся во взаимной вражде, то вялой, то обостряющейся как ныне, каждая из них считает себя единственно верной и все согласны в язычествоненавистничестве. И поэтому древнее индуистское священное писание почти миллиарда людей в мире, для них, в лучшем случае, – заблуждение. Да и идеологам и финансистам «общечеловеческих ценностей» тоже ни к чему великие истины, отвлекающие человека от частнособственнических интересов и социальной, или как прежде говорили, мирской, жизни.

Поэтому известность и распространённость Бхагавадгиты на Западе пока несоразмерна её духовному значению. Хотя создана она много раньше текстов Нового Завета и Корана и даже большинства текстов еврейского Ветхого Завета. В предельно малом объеме (700 стихов) она сумела выразить высочайшие и величайшие истины Её проще издавать (было бы желание), но хотя на Западе это писание переводилось большими учёными и издавалось гораздо чаще и большими тиражами, чем у нас, и там массам достаётся корявый, упрощённый и извращённый по смыслу текст Прабхупады.

У нас же известность Бхагавадгиты ещё меньше. В своё время мешала борьба с религиозным дурманом. Если бы не дружба с Индией, то не было бы даже изредко издаваемых академических тиражей (несколько тысяч экземпляров раз в 30 лет). Хотя на месте бы коммунистических идеологов было бы разумней научно издавать самые разные священые писания. Снимая так покров особой священности с наиболее распространённых, нетерпимых и агрессивных аврамических религий.

 

 

Исследовательские «заморочки»

 

Всякий неподготовленный ум, тем паче ум, прежде всего направленный на отрицание всего непонятного и неоднозначного (а в этом наука и идеологии демократического и коммунистического прогресса даже слишком преуспели), при первом чтении Гиты заметит, наряду со смутно угадываемой красотой стиля и глубиной содержания, и много видимых противоречий, вроде бы необязательных повторов, вроде бы отсутствие стройной связи между главами и между провозглашаемыми идеалами. Таких нелогичностей, противоречий, видимой несовместимости идей, разновременных слоёв, разных, даже противоположных, значений одних и тех же понятий в разных местах памятника и пр. европейские исследователи видели достаточно уже с начала изучения Бхагаадгиты. Тем более в науке конца XIX— начала XX господство анализа (расчленения) и скепсиса к прошлым достижениям духа доходило до объявления всех духовных (если угодно, философских) достижений прошлого суевериями.

В своё время на основе такого критического взгляда и подхода немецкая школа индологов, пытаясь вычленить, по их мнению, подлинный древний текст Гиты, объявила большую часть её — вставками и интерполяциями. В 1905 г. ученый Р. Гарбе расчленил её на две части: древнейшую из 528 шлок и позднейшие вставки. Витерниц «забраковал» как позднейшие ещё больше стихов, а идущий по тому же пути Р. Отто оставил “подлинными” только 132 шлоки, т.е. чуть больше шестой части Гиты. В общем после таких остроумных операций большая часть священного Писания оказалась «неподлинной»!

И хотя текстуальный анализ при таком подходе мог быть весьма изощрённым и в филологических и исторических частностях верным, он неверен в целом, ибо ставит самоцелью сам анализ текста, оторванного от его существования в наследии.

Упускали то, что связывает Бхагавадгиту воедино. Что она была явлением живым и естественно вырастала на почве наследия. Не понимали, что писание это росло, жило, живёт и, значит, подверждает свою «подлинность»! Не видели, что композиция текста, поэтическая и ритмическая его красота были следствием вдохновения и преемственной передачи. За текстуальными штудиями не замечали того, что за текстом: истину и человека, верящего в то, что истина есть, единая во многих обликах, явлениях, событиях, под разными именами. Не допускали, что воспринимать памятник можно не только рационально, рассудочно, но и, так сказать, вдохновенно, созерцательно, медитационно. Что всегда в нём было объединяющее — “мелодия смысла”, “мелодия веры”? Их анализ (букв. «расчленение») отрывал это Откровение от человека, познаваемое от познающего.

 

Гита — целостное произведение

 

Видимые противоречия поэмы снимаются, во-первых,ее особой ролью  в индийском  мировоззрении, верой в непогрешимость и святость ее, а также в Высшее, на которое, "все нанизано, словно жемчуг на нитку" (сутра) 7.7. А ведь сутра — это еще и жанр философских  произведений  в  сжатой,  удобной  для запоминания форме дающая основные положения учения, которые  еще должны раскрываться учителем. И ещё —  Гиту  объединяет  в  одно гармоничное целое сознание того, кто её передает или слушает "безропотно, с верой". Бхагавадгита противоречива в той же мере, в какой для обыденного сознания противоречив мир. Требование безоговорочной веры в наших условиях трудно выполнимо, но  для понимания смысла Гиты некоторые критические  "психические блоки" необходимо снять. Возможно, и это имеется в виду шлокой 18.67:,

Тому, кто старания (тапас) не совершает, кто не обожает,,

Строптив и злословит Меня, не сообщай это слово.

 

 

Многослойность Гиты

 

Такие священные и древние памятники, как  Гита, обладают  почти неисчерпаемыми возможностями для познания и толкования, и  каждый может взять из нее столько, сколько сумеет.

На первых порах ограничимся предположением, что Гита содержит некую долю Истины, которую по мере вникания в нее разворачивается как вширь, так и вглубь.

В ней есть, так сказать,несколько слоёв или уровней содержания: внешнее, внутреннее и ещё некое за ними. Внешнее содержание с той или иной степенью подробности выражается в звучании, композиции, видимом сюжете, образах поэмы и логическом понимании её стихов.

К внутреннему содержанию можно пробиться только упорной работой над Песнью: неоднократным чтением, изучением, припоминанием и раскрытием всё новых смыслов её стихов. Здесь необходимо хотя бы некоторое знакомство с санскритом.,

И есть "царственная тайна" Гиты, постигаемая всей жизнью того, для кого она является руководством.

 

О русских переводах

Но в наше культурное поле введению Бхагавадгиты мешала ещё одна трудность — нехватка хотя бы частично отражающих её глубину и величие переводов.

В России их было несколько, слишком сильно отличающихся по содержанию и значительности. Впервые Бхагавадгита на русском языке предстала перед читателями почти четверть тысячелетия назад, в 1788 г., всего через три года после выхода в Лондоне первого английского перевода Ч. Уилкинса. Изданная в типографии Московского университета знаменитым просветителем и по совместительству масоном И. И Новиковым в переводе  А.А Петрова с английского, она называлась «Баугат-Гита или Беседа Кришны с Арджуном»[1]. Даже по названию можно судить, что перевод был, мягко сказать, недостаточно точным и неудобочитаемым. По этой ли причине, или потому, что передовая мысль страны искала тогда философских идеалов в Европе, а не в «дикой Азии», или ещё почему-то, но в отличие от Европы знакомство с Бхагавадгитой не оказало никакого заметного влияния на нашу культуру. Хотя чуть позже фрагменты из Махабхараты (Наль и Дамаянти) или драмы Калидасы нашли своих переводчиков (Жуковский, Бальмонт) и ценителей.

Следующей попытке ввести Бхагавадгиту в русскую культуру пришлось созревать более столетия. Только в начале XX в. в связи с ослаблением политической и церковной цензуры, с «евангелием индуизма» смог познакомиться более широкий круг читателей. На волне увлечения «чудесами восточного оккультизма» появляются сразу два перевода: А.П. Казначеевой (1909)[2] и А. Каменской и М. Манциарли[3]. Перевод А.П. Казначеевой сделан в стихах, вероятно, со стихотворного английского перевода Е. Арнольда, и нашими индологами согласно ругаем. Поводов достаточно: неточность передачи санскритских имён и понятий, вольное приспособление идей Гиты к европейским религиозным и философским идеям, крайне скудные примечания. Но этот неизысканный стихотворный перевод открывал Бхагавадгиту русскому читателю как художественное произведение, ритмически организованное и эмоционально напряжённое, и поэтому, теряя смыслы, приближался к ней по духу.

Теософы, составлявшие довольно-таки образованный, хотя излишне восторженный, слой русской интеллигенции, идя по стопам своего учителя и кумира Е. П. Блаватской, облекавшей мистические изыски в псевдонаучную форму изложения, подошли к переводу Гиты основательней. Они попытались передать философский смысл ставшего почитаемым и для них Писания, и поэтому были повнимательней в переложении, используя и подстрочник с «санскритского». Перевод сделан с некоторой толикой художественного вкуса, использует стиль библейского стиха, бывшего в христианской культуре эталоном, и даёт общее представление о произведении.

Следующий этап изучения и публикации Бхагавадгиты связан с именем Бориса Леонидовича Смирнова. Удивительнай человек, врач по профессии, индолог по призванию, подвижник по целям и поступкам, он самоучкой выучил санскрит и посвятил большую часть своей жизни переводу и изданию книг Махабхараты[4]. Стараясь передать смысловую и художественную её стороны, он в 50-60-х гг. XX в. издал санскритский текст, создал Буквальный и Литературный (ритмизованный) переводы, в меру своих знаний и небольшого круга доступных ему индийских источников подробно прокомментировал произведение, приложил словарь всех употребляемых в Бхагавадгите слов и библиографию. С какими трудностями ему пришлось столкнуться в работе, можно судить хотя бы по тому, что в середине 50-х гг. в Ашхабаде, где он печатал первое издание, и так не очень-то научном центре, да ещё пережившем разрушительнейшее землетрясение, не смогли сделать читаемую фототипию санскритского текста и не нашли общепринятого шрифта для передачи транскрипции. В переводе, считают, он позволял себе слишком много «ненаучных» вольностей, а философское содержание её слишком связывал с адвайта ведантой Шанкары. Но сам труд Б. Л. Смирнова – это проникновение в суть Бхагавадгиты, которая, в частности, учит действовать ради высшей цели, несмотря на препятствия и не желая плодов благополучия. Знаменательно, что свои переводы Махабхараты он посвятил Матери-Родине.

Трудно переоценить, какое влияние его труд оказал на сознание огромного числа думающих людей, искавших смысла жизни в засасывающе-застойные времена, когда царствовали аппарат, органы и инструкции и для которых Бхагавадгита была произведением «идеологически чуждым».

Но не считаться с культурой дружественной Индии и с интересом наших образованных людей к её священному писанию было невозможно, и в в 1985 г. после проволочек и с нарушением заявки – издать её с комментариями Рамануджи – Институт востоковедения выпустил книгу В. С. Семенцова, «академическим» тиражом в 5 тыс. экз. и «спрятав» его в конце историко-филологической работы под нарочито длинным и сухим научным названием[5].

Верно поняв, что текст Бхагавадгиты прежде всего функциональный, то есть направленный на сосредоточение, упорядочение и просветление сознания и постигаемый повторением, он перевёл его в стихах. Перевод вполне качественный, легко читаемый, хотя ритм Гиты, прихотливый, как классическая индийская музыка, передать монотонным стихом невозможно. Но этот перевод добавил существенную часть к целостному восприятию Бхагавадгиты.

Переводы Смирнова и Семенцова могут быть полезны для склонных к тщательному вниканию в каждое слово, сравнению, анализу...

А есть переводы, которые мешают стать Бхагавадгите частью нашего мировоззрения.

Со времён перестройки чуть ли не на каждом прекрёстке продаётся «Бхагавадгита как она есть» — сочинение основателя западной кришнаитской церкви Свами Прабхупады. В связи с его широкой распространённостью благодаря армии бритых и напористых “прабхупадовцев” о нём поговорим подробнее.

Это издание – лишнее свидетельство, что многозначность содержания и смысла Гиты привлекает самых разных людей и может быть основой самых разных, и даже противоположных её пониманий переложений и даже сектантских учений.

Кто такой Прабхупада? Индиец, в какой-то мере к преемственности принадлежащий. Его вера, видимо, была искренней, но знания, видимо, невелики. В Индии его работы по переводу и особенно толкованию священных книг индуизма не вызывали никакого интереса.. И он отправился в 1965 г. проповедовать “сознание Кришны” в США, и там на волне движения контр-культуры имел успех среди непритязательных в духовном отношении и падких на экзотику битников и хиппи, которым достаточно было для веры необычной внешности учителя, красивых обрядов и простых правил еды и повторения мантры.

Прабхупада и его последователи утверждали, что его “полные комментарии” представляют “ведическую мудрость”. Такая самоуверенная заявка носит слишком рекламный характер, ибо даже сам Кришна, нисхождение Божье, когда Арджуна уже после Курукшктры попросил его повторить Бхагавадгиту, сказал, что он сделать этого не может.

Русское издание — на хорошей бумаге, выглядит броско, красочно, изобилует картинками. В ней даётся санскритский текст, латинская транскрипция и перевод слов каждой шлоки, что является, наверное, главным её достоинством. Перевод же стихов целиком и пространные комментарии зачастую очень уж отдаляются от текста Гиты.

Не вдаваясь в подробности, отметим дурно выглядящие, по нашему мнению, недостатки. Такое название как» Бхагавадгита как она есть” — от слишком большого самомнения, пропагандисткого ража и не слишком большого знания. Достаточно сравнить это с выражением Шивананды, который говорил, что в Гиту можно нырнуть как в бездонный океан, чтобы достать некоторые её духовные сокровища.

Прабхупада, проповедуя свои идеи, им в угоду зачастую искажает явными натяжками и даже подменами не только смысл, но и сам текст Бхагавадгиты. Причём делается это не в комментариях, где это терпимо, а в самом переводе. Например, обозначение чистого Бытия, выражаемое намеренно безличным местоимением То (tat), вдруг неоправданно передаётся им громоздким «титулом» “Верховная божественная личность». Поскольку для Прабхупады йогины – заблуждающиеся неверы, буддхи йога ни с того, ни с сего становится “сознанием Кришны”, слово йогин в тексте переводится неперевариваемым русским языком словом “транцеденталист”.

Двойной перевод с санскрита и потом — с английского на русский, выполненный какой-то плохознающей русский язык австрийской немкой ещё больше упростил и обезобразил русский перевод. Да ещё бьёт по русскому языку совершенно дикий, казённый, словарь перевода, изобилующий корявыми англицизмами, неуместными псевдонаучными выражениями вроде «трансцендентный», «имперсонализм» (так ругают последователей адвайты веданты), «экспансия Кришны». Иногда просто безграмотностью: “Верховная божественная личность сказал”. Может, на европейских языках это не так уж безвкусно и дурно, но на русском такие ляпсусы умаляют величие текста. Нарушается главный принцип индийской культуры вообще и Бхагавадгиты в частности, принцип целостности и единства – смысла и содержания, истины и красоты.

 

Задачи и цели нашего перевода

Ещё во времена “застоя» я познакомился с некоторыми переводами Бхагавадгиты: что-то доставал у знакомых, в букинистическим магазинах, что-то читал в публичной библиотеке. А, если не изменяет память, в середине 80-е гг. на промышленной индийской выставке мне довелось посмотреть фильм “Самадхи”, в котором впечатляющие асаны хатха йогина сопровождались чтением стихов Бхагавадгиты. Впечатление осталось неизгладимое и больше от стихов. Ритмика и звучание их воспринимались как чуть ли не вещественная сила, вроде жара или тугого потока ветра. Возможно, тогда я впервые ощутил мощь и святость этого Писания. И, может, тогда в уме было посеяно семя желания обратиться для лучшего её понимания к санскритскому тексту. Потом появились и силы для самостоятельного изучения санскрита.

Основная цель нашего перевода — сделать ещё одно приближение к содержанию и смыслу этого  величайшего писания Индии. Познакомить с какими-то её сторонами и частностями, которые не совсем были отражены в предыдущих русских переводах. Попытаться сделать её лучше читаемой и понимаемой на русском. Понять не как экзотический текст, не схоластически, не догматически, не филологически — но как целостное писание, открытое для самого разного понимания, но тем не менее заключающее в себе что-то скрытое, непознаваемое. Не только рассказать, что такое Бхагавадгита, каково её место в индийском мировоззрении и мировой культуре, но и и в силу моих небольших знаний разъяснить смысл её некоторых идей.

Конечно, такому великому произведению нужен великий мудрец или святой. Я же к таковым не отношусь, а, может, отличаюсь даже большими недостатками, чем это читающие. Вряд ли они продолжение моих достоинств. Но кое-какие знания у меня есть. И я рад поделиться тем немногим, что умею воспринять из этого высоко-глубокого писания.

В индийской преемственности  объясняется чуть ли не каждая частица. У нас такого преемственного знания нет.

Да и вообще, буквальная и смысловая точность таких многомерных произведений совсем неточна, да и невозможна.

Наша задача —

· показать и передать дух произведения;

· показать целостность и многохначность этого Писания в единстве его формы и содержания;

· постараться дать понять, что одно какое-то понимание Бхагавадгиты невозможно и даже принижает ее (хотя никаким неверным толкованием и никакой критикой это священное писание нельзя принизить)

· показать “певучесть” этой «Песни», но не однообразным коротким ямбом (та-та-та да та-та-та). Ибо Истина, как полагают в Индии, должна быть не только глубока, но и красива. И надо её передавать естественно-красиво и глубоко-многозначно.

· снять некоторые помехи восприятию. Встать на такую точку зрения, которая поможет нам постепенно слой за слоем раскрывать её сокровенный смысл. Этой цели послужит, в частности, чтение целиком всего произведения.

· перевести —  хотя бы приблизительно — часть сугубо индийских и исторических слов-реалий и имён, чтобы её смыслы могли легче приживаться в нашем мировозззрении. Ибо непривычная труднопроизносимая лексика и незнание значения  санскритских  терминов является серьёзной помехой для восприятия энергетического заряда и  духовного смысла  Бхагавадгиты.

Это не так уж и мало. И есть надежда, что это приближение позволит перевести этот памятник из разряда экзотичной восточной роскоши или приправы в разряд необходимой духовной пищи. Чтобы у читателя не было стремления кичиться своей посвященностью в эзотерический её смысл, а было, пусть небольшое, но своё понимание.

Чтобы Бхагавадгита не отделяла от Истины и мира, но соединяла.

 

Сюжетное окружение и строение Бхагавадгиты

Махабхарата – одно из величайших произведений индийского наследия и мировой культуры. Будучи по объёму много больше Иллиады с Одиссеей и даже Библии, это творение многослойно, многогранно, изобилует мифологическими, космогоническими, историческими, философскими отступлениями и изложениями различных духовных учений, преданиями, беседами и поучениями. Она повествует о родословной, росте, вражде и братоубийственной битве двух ветвей рода Бхаратов — Пандавов и Кауравов. Пандавы, главные из которых — пять братьев, пять приёмных сыновей царя Панду, рождённых царицей Кунти от богов — олицетворяют в эпосе светлое, благое, справедливое начало. Сто их двоюродных братьев, сыновей Дхритараштры, во главе со старшим — Дурьодханой, являются воплощениями врагов богов. Их козни с целью устранить законных властителей величайшего царства привели к злосчастной для Пандавов игре в кости. Там хитростью и магией дядя Кауравов Шакуни выиграл у старшего брата Пандавов Юдхиштхиры их царство, достояние, личную свободу и даже их общую жену — Драупади. По условию игры Пандавы должны были удалиться в  лес  на 12 лет, а 13-й год прожить в мире неузнанными, иначе им предстояло новое  изгнание.  Выполнив все эти условия, Пандавы требуют возвращения  принадлежащего  им  царства, но коварные Кауравы отказывают, вынуждая Пандавов добиваться своего права силой. Начинается подготовка к войне и, несмотря на попытки примирения, в которых участвует и воплощение всевышнего на земле Кришна, война становится неизбежной. Две неисчислимых рати (исходя из чисел упоминаемых в Махабхарате — свыше 4 млн. чел.) сошлись на Курукшетре, Поле Куру.

Индийское наследие относит события, когда она была поведана, – 3102 г. до н.э. Именно тогда, между готовыми начать братоубийственную бойню ратями, Кришна, ставший возницей у Арджуны, и поведал тому ученье о Высшей Истине и выполнении человеком своего долга.  Таким образом, это священное Писание исходит не от брахманов, а от кшатриев, как указано в 4.1-3. Но Бога – кшатрия, правителя и воина.

Непреходящее это единство[6] Всесветлому[7] я поведал,

Всесветлый Мудрому Ману[8] поведал, Мудрый сказал Икшваку[9].

Передавая один другому провидцы-цари его знали,

но за великое время здесь рассеялось это единство.

Древнее это единство вновь возвещено Мною ныне,

тебе, Мой обожатель[10] и друг сказано наитайное это

После 18-тидневного сражения, в котором обе рати почти полностью истребили одна другую, победа, осталась на стороне Правды, на стороне Пандавов. Божественные братья долгие годы праведно управляли царством, а выполнив  свой воинский долг отправились на север, в Гималаи, в страну богов и в конце пути взошли на небо.

Такова сюжетная канва Махабхараты.

В гармоничной многоголосице сюжетов, тем, идей и образов Махабхараты Бхагавадгита занимает ключевое место, или, если уподобить Махабхарату человеческому телу, является как бы сердцем эпоса, его жизненной и болевой точкой. (Мы ещё не раз будем связывать какую-либо идею Гиты с человеческим телом и не просто ради поэтического  сравнения. Именно такой странный, на первый взгляд, подход, согласуется с духом обычая толкования Гиты, где даже есть уподобление отдельных стихов Гиты органам человеческого тела).

Внешне Бхагавадгита представляет из себя диалог слепого царя Дхритараштры (Царстводержца), отца кауравов, отказавшегося перед этим от предложенного богами возвращения зрения, чтобы не видеть братоубийственной бойни, и его возницы и сказителя Саньджаи. Саньджая получил от богов чудесный дар видеть всё происходящее на необозримом Поле Куру. Вся Бхагавадгита является как бы пересказом Санджаей положения перед битвой и беседы Кришны с Арджуной. Бхагавадгита открывается обращением Царстводержца к Саньджае и словами Саньджаи заканчивается. Внутри же этого внешнего диалога идёт диалог внутренний – между Богом Кришной и Арджуной.

 

Содержание по главам

Так как не все русские издания приводят послесловия и дают санскритские названия глав, приведём их упрощённые транскрипции и переводы, ибо названия являются как бы сжатым содержанием Песни.

 

1. Arjuna vishada yoga — йога отчаянья Арджуны.

2. Sankhya yoga — йога рассуждения (или расчёта).

3. Karma yoga — йога действия.

4. Karma brahmarpana yoga — йога жертвы Блага.

5. Karma sanyasa yoga — йога отречения от действий (или действием).

6. Atmasanyam yoga — йога самоотречения (или самообуздания).

7. jnana vijnana yoga — йога Знания и Узнавания.

8. Akshara Brahma yoga — йога нерушимого Блага.

9. Raja vidya Raja guhya yoga — йога  царственного знания и царственной тайны.

10. Vibhuti yoga — йога проявлений (чудесных сил).

11. Vishvarupa darshan yoga — йога виденья Вселенской формы.

12. Bhakti yoga — йога любви (или обожания божества).

13. Kshetra-kshetrajna  vibhaga yoga — йога различения Поля и Полезнающего.

14. Guna traya vibhaga yoga — йога различия трёх гун.

15. Purushottama yoga — йога высочайшего Духа.

16. Dayvasur sampat vibhaga yoga — йога различия божественной и демонической участи.

17. Shradha traya vibhaga yoga — йога различия трёх вер.

18. Moksha sanyasa yoga — йога избавления отречением.

 

Итак, слово йога (и тем самым и сгущённые в это слово учения и действия) объединяет всё содержание поэмы. Попутно отметим и такую деталь композиции: глав в Гите столько же, сколько книг в Махабхарате (а также — главных пуран), 18 дней продолжалась битва на Курукшетре, а 18-я глава Гиты, по утверждению Свами Шивананды, содержит квинтэссенцию всей Гиты. В названии 18-й главы есть важнейшее понятие мокша — Избавление, Освобождение (от круговорота рождений и смертей в причинно-следственном мире), являющееся конечной целью человеческого существования шести ортодоксальных воззрений (даршана) индуизма.

Таким образом, все поучения Гиты ещё и объединены единой целью — Освобождением, хотя и формулируемой  по-разному: как достижение безличного Брахмана (Безусловного Блага) или личного Бога — Кришны, или разъединения Духа (Пуруша) и Природы (Пракрити) и др. Будто бы свет некоторого запредельного Смысла, распространяясь во все стороны, даёт разные изображения на экранах сознаний и слышится в разных определениях.,